Акция «Возвращение имен» проходит 29 октября уже 17 лет. Она начиналась в Москве у Соловецкого камня на Лубянке, постепенно распространяясь по разным городам России и мира. В этот день тысячи людей выстраиваются в очередь и, сменяя друг друга, читают вслух имена расстрелянных советской властью.
Во все годы акции «Возвращение имен» в ней принимали участие разные люди.
Приходят те, для кого советские репрессии — прежде всего личная трагедия, те, кому важны солидарность и совместные гражданские действия, которые дают надежду и силу, те, кто чувствует, что государственные преступления прошлого и настоящего связаны. Формат акции изменился по сравнению с 2007-м, но еще более драматически изменился мир вокруг.
На наших глазах в разных странах в разных регионах разворачиваются трагедии, которые имеют прямое отношение к тому, что современное российское государство унаследовало механизмы террора и преследования, применявшиеся в СССР, а общество пока не научилось вовремя их распознавать и успешно им сопротивляться. Чуть больше об истории акции вы можете узнать, обратившись к разделам и ссылкам на интервью:
Наша коллежанка Александра Поливанова поговорила с Андреем Блинушовым из Рязанского Мемориала о 30 октября 1990 года — дне открытия Соловецкого камня на Лубянской площади. Тогда они вместе с друзьями и соратниками специально приехали из Рязани в Москву, чтобы попасть на открытие памятника. И участвовали в чтении имен расстрелянных… у памятника Надежде Крупской!
«Люди приехали из многих регионов и привезли плакаты — небольшие штендеры на древках с названиями лагерей – ”лагуправлений”, ”лаготделений”. Я помню штендеры лагерей Коми — Воркутлага, Ухтижемлага, Ухтпечлага, а также карагандинского лагеря. А многие сделали плакаты про своих родных — на груди, с фотографиями и короткими биографиями. ”Мой отец такой-то, там-то расстрелян”».
В интервью вы можете ознакомиться с тем, как Андрей вспоминает, как зарождалась традиция читать имена расстрелянных, которая впоследствии и превратилась в акцию Возвращение имен. А еще узнать кое-что интересное про августовский путч 1991 года.
Подробнее о том, как зарождалась акция вы можете узнать в воспоминаниях Валентины Шариповой из Тверского Мемориала. Она рассказывает про то, как в городе в начале нулевых зарождалась акция, ставшая предтечей Возвращения имен. Шарипова, собрав предложения соратников по Мемориалу, оформила сценарий мероприятия и подобрала музыкальное сопровождение. Тверская акция долгие годы проходила под третью симфонию Брамса!
В своем интервью Елена Жемкова подробно рассказывает о том, как первое Возвращение имен прошло в Москве. В 2007 году она выступила в 2007 году с идеей позвать людей читать имена и организовать акцию 29 октября — накануне ставшего официозным митинга 30 октября в День памяти жертв политических репрессий — у Соловецкого камня, в том самом виде, в котором акция потом проходила больше 10 лет.
Как складывался формат Возвращения имен, по какому принципу выбирали имена и почему важно «возвратить» отдельного человека из общего потока памяти — читайте в интервью.
Дальше на этой странице вы можете увидеть, как проходило «Возвращение имен» в прошлые годы: познакомиться с фотографиями и видео, которые стали частью трансляций. Фото и видео за 2024 год тоже появятся в этом разделе после проведения акции. Трансляцию акции «Возвращения имен» в 2024 году также можно посмотреть на нашем YouTube-канале.
Контекст
«Контекст» — часть эфира «Возвращения имен», проходящего каждый год 29 октября на YouTube канале Мемориала. Мы говорим о советских репрессиях, объясняем, что представляет собой акция «Возвращение имен» и распаковываем ее смыслы.
Правозащитник Сергей Давидис и историк Мануэла Путц о том, как составляются списки политзаключенных и могут ли попасть в них те, кто себя таковыми не считают; об истории современной России как череде репрессий и, наконец, о сопротивлении как неотъемлемой черте образа советского политзаключенного.
Историки Томас Снегон и Мацей Вырва расскажут о советском терроре в социалистическом блоке и памяти о нем сегодня. Чехия и Польша — жертвы экспортированного советского коммунизма или соучастники репрессий против своих граждан? Почему в Чехии и Польше скептически относятся к западноевропейским симпатиям к коммунизму? И какие проблемы есть у современных демократий?
Роман Подкур и Елена Жемкова о том, кого из репрессированных не реабилитируют в России, но одновременно восстанавливают в правах в Украине; кто должен заниматься реабилитацией (государство vs историки и правозащитники?) и какое отношение это имеет к военным преступлениям сегодня?
Филолог Люба Юргенсон (Мемориал Франция) и историк Владимир Берелович (Мемориал Франция) говорят о культуре памяти о ГУЛАГе, о том, какие формы она приобрела и как это соотносится с мемориальными традициями, в частности, памятью о жертвах Холокоста. Они рассказывают, какую роль память о ГУЛАГе играла во французском обществе 1970-х годов и сегодня и почему эта память не может оставаться в территориальных границах бывшего Советского Союза или стран Восточного блока, но является частью общеевропейской идентичности.
Юлия Ландау (Мемориал Бухенвальд) и Ирина Щербакова (Мемориал Москва) говорят в мемориальной комнате Луиса Фюнберга в архиве Бухенвальда об истории Гулага в контексте немецкой памяти. особенность памяти о советском в Германии, и какие есть пересечения с памятью в России. Какие можно выделить группы немцев, пострадавшие в СССР от репрессий в разные годы? Как они менялись в контексте Второй мировой войны? Какие пересечения в России и Германии мы находим при исследовании и мемориализации истории советских репрессий?
Александра Поливанова (Мемориал Москва) и Никита Петров (Мемориал Москва) говорят об особенности списков и категориях жертв в рамках закона о реабилитации. Два слоя памяти: документальный (в архиве) и символический (на кладбище). Что за чекисты в базе данных жпт? Почему они реабилитированы? Почему они тоже в списках? Можно ли определить ответственность отдельного сотрудника НКВД в репрессиях?
Ирина Флиге (Мемориал Санкт-Петербург) и Дмитрий Козлов (Мемориал Санкт-Петербург) говорят о петербургской традиции памятования жертв политических репрессий. Как акции памяти трансформируют книги памяти с именами жертв? Как мы возможна память о сопротивлении и в чем ограничение закона о реабилитации?
Роберт Латыпов (Мемориал Пермь) и Елена Жемкова (Мемориал Москва) рассказывают о ранней истории акции «Возвращение имен». В чем ее организаторы в 2007-м году видели свои основные задачи? Как эти задачи изменились 2022-му году? Почему списки реабилитированных по-прежнему не полны? Как в Мемориале решают вопрос, можно ли читать имена не-реабилитированных жертв репрессий или реабилитированных сотрудников НКВД?
Историки Роман Подкур (Национальная академия наук Украины) и Эмилия Кустова (Мемориал, Франция) говорят о том, как непроработанность коммунистического прошлого в России сделала возможным 2022 год, рассказывают, что случилось после публикации открытой базы политических репрессий в Украине, как в Советском Союзе преследовали украинцев за украинский язык и о том, как опыт насилия и репрессий структурирует национальную память многих стран.
Видеогалерея
Организаторы акций заранее тестировали видео и звук, наши доноры делали пожертвования, чтобы мы могли арендовать оборудование и оплатить работу технической команды, наши подписчики присылали фото и видео в соцсети, больше ста волонтеров работали над самыми разными задачами до и во время акции — спасибо!